Немецкий историк: В деле Супруна овчинка выделки не стоит, мы работа

 

Антон Бош работал консультантом российско-немецкого проекта по составлению книги памяти репрессированных этнических немцев. Сейчас его российского коллегу Михаила Супруна судят. Что думает о процессе немецкий историк?

17 октября 2011 года суд в Архангельске приступил к рассмотрению дела о незаконном предоставлении Германии информации из российских архивов. Главные обвиняемые - начальник информационного центра при УВД по Архангельской области Александр Дударев и заведующий кафедрой отечественной истории Поморского государственного университета имени Ломоносова в Архангельске Михаил Супрун. Вынесение приговора ожидается в середине ноября.

Bildunterschrift: GroЯansicht des Bildes mit der Bildunterschrift: Антон Бош Профессор Супрун работал с Немецким Красным Крестом и нюрнбергским Историческим исследовательским обществом немцев из России над созданием книги памяти Архангельской области. В ней должны были быть перечислены имена интернированных и репрессированных этнических немцев.

Кандидат исторических наук из Исторического исследовательского общества немцев из России Антон Бош (Anton Bosch) работал в этом проекте в качестве консультанта.

Deutsche Welle: Какова была ваша реакция, когда вы узнали об остановке проекта?

Антон Бош: Проект был остановлен 13 августа 2009 ФСБ России. Позже дело передали в прокуратуру. Это произошло для нас совершенно неожиданно. До этого мы уже много и успешно сотрудничали с Архангельском. Такого я не ожидал. Я работаю в архивах других стран и там никогда с подобным не сталкивался.

- Как вы можете прокомментировать происшедшее?

- С моей точки зрения, в данном случае овчинка выделки не стоит. Ведь все личные данные, которые мы получили или должны были получить из архангельского архива, абсолютно легальные. Гриф секретности с них был снят еще во времена Горбачева, в конце перестройки. Это было необходимо и в целях реабилитации репрессированных. Такие же данные уже предоставлялись Польше, Украине, Греции. Когда очередь дошла до нас, проект был остановлен. Почему? Для меня это до сих пор остается загадкой.

- А у вас есть хоть какие-то предположения?

- Мне кажется, что в ходе следствия была версия, что тут замешаны деньги и делается какой-то бизнес. В октябре 2010 года меня вызвали в управление полиции Нюрнберга для дачи показаний. Через Генеральную прокуратуру РФ мне переслали список вопросов, на которые я должен был ответить. Такие же приглашения в немецкую полицию получили и двое сотрудников Немецкого Красного Креста, участвовавшие в проекте.

В списке были вопросы о том, какова была цель этого сотрудничества, и были ли какие-то экономические соображения, какие деньги перечислялись российской стороне. Все подозрения в нелегальной экономической подоплеке проекта лишены всякого основания. В договоре все прописано черным по белому: за личные данные каждого интернированного и спецпоселенца полагается определенная сумма. Если я не ошибаюсь, это где-то один евро 20 центов. Что из этих денег должно было остаться у университета, а что должно было быть переведено на счет архива, я не знаю.

- А вообще принято платить деньги за подобную информацию?

- Да, это - обычное дело. У Красного Креста ежегодно через Москву проходит от трех до пяти подобных проектов, у них даже есть своя такса. Собрать все необходимые данные по одному человеку - работа достаточно трудоемкая. В анкете приблизительно 30 пунктов, поэтому нужно долго сидеть в архивах, выбирать информацию. Договор с Архангельском был на общую сумму около 60 тысяч евро. Мы перевели только аванс размером в 7,5 тысяч и полторы тысячи евро на покупку компьютера для работы в архиве. То есть перечислялись исключительно суммы, указанные в договоре. Ни цента больше, ни цента меньше.

- А о каких данных идет речь?

- Это фамилия, имя, отчество, год и место рождения, социальное положение, специальность, дата и причина ареста, срок и место заключения и так далее.

- Вы поддерживаете контакт с Михаилом Супруном?

- Да, с ним мы находились на связи все это время, так что я был в курсе всех событий. Последний раз мы общались около месяца назад.

- Вы как-то пытались его поддержать?

- Мы информировали прессу: российскую, немецкую, скандинавскую, британскую. Потом мы это дело довели до сведения правительства Германии, далее подключилось ведомство по работе с архивами министерства госбезопасности бывшей ГДР. Оттуда было направлено письмо российскому президенту, обращались и отдельные политики, например, Эрика Штайнбах (Erika Steinbach) и так далее.

- Какова дальнейшая судьба проекта?

- Срок его реализации истек в 2010 году. Я не знаю, как дальше будем работать и будем ли продолжать проект. В нашем последнем телефонном разговоре Супрун сказал мне, что он хотел бы довести этот проект до конца. Я ему тогда ответил, что у меня очень ухудшилось состояние здоровья, а кандидата для замены я пока не нашел.

Но думаю, что проект стоит довести до конца ради восстановления справедливости. Кроме того, очень много детей и внуков интернированных и репрессированных в годы правления Сталина этнических немцев живут сейчас в Германии. Им, конечно, небезразлична судьба их отцов и дедов. Значит, этот проект представляет собой и непосредственный общественный интерес.

Беседовала Ольга Сосницкая

Редактор: Андрей Бреннер

 



  • На главную